Алиса всегда ощущала, что с ней что-то не так — мелькание теней, расплывчатые очертания лиц, внезапные вспышки боли в глазах. Но врачи твердили: усталость, подростковый синдром, дефицит сна. Родители отводили глаза, когда она задавала слишком точные вопросы. И только теперь, спустя годы сомнений, она узнала правду. Диагноз, спрятанный от неё во имя «спокойствия», прозвучал как приговор: её зрение уходит, и совсем скоро наступит тьма. Без шансов, без лечения. Вся её жизнь теперь делится на "до" и "после" — на мир с красками и мир, где всё растворится в черноте.
Первое, что пришло — страх. Затем — гнев. Почему молчали? Почему лишили её возможности готовиться, бороться, просто быть честной с собой? Она смотрела на мир жадно, как будто пыталась впитать в себя каждый оттенок, каждую тень, каждую черточку лиц прохожих. Алиса начала фотографировать — окна на закате, мокрый асфальт, лицо матери, рассвет над крышей. Она завела тетрадь, в которую записывала запахи, звуки, цвета — чтобы не забыть, чтобы память стала её глазами. Всё, что раньше казалось обыденным, теперь обрело ценность: луч солнца на ладони, отражение в витрине, даже уличный мусор. Она училась видеть по-настоящему — перед тем, как утратить это навсегда.
Но вместе с этим рождалось что-то новое. Страх уступал место силе. Она узнала, что за пределами зрения есть другие ощущения: касание кожи, вибрация звука, запах дождя. Мир, который она теряла, не исчезал — он просто менялся. Она записалась на курсы Брайля, стала учить голосовые ассистенты, оттачивала слух и осязание. Поначалу — с отчаянием, потом — с любопытством. В ней просыпалась решимость. Алиса перестала быть девочкой, которую жалеют. Она стала человеком, который выбирает: не сдаваться. И когда однажды утром она проснулась и поняла, что едва различает свет из окна, она уже не плакала. В ней было спокойствие. Она знала, что жизнь не заканчивается в темноте — она просто меняет форму. И иногда, чтобы по-настоящему увидеть, нужно ослепнуть.
